|
|
113 |
ШАМБАЛА
ПОЭТА ТАЙНА ПОЭТИЧЕСКОГО ДАРА М. Ю. ЛЕРМОНТОВА Лев
ТЕТЕРЕВЯТНИКОВ Причина
поэтического дара и непостижима, и в
то же время точно известна. Это дар
дается свыше. Но как? Почему один из
миллиардов землян вдруг получает этот
дар? И почему носитель столь
прекрасного искусства, как
правило, обречен нести его более как
крест, нежели как подарок судьбы? Биография
Михаила Юрьевича Лермонтова, поэта
столь зрелого, что гибель в 26 лет лишь
осияла особым, нездешним,
высоким светом его бессмертное
творчество, —
яркая и трагическая иллюстрация к
вышесказанному.
Но
если дар творчества дается свыше,
может, и искать его истоки нужно где-то
выше среднего уровня, выше ординара? В
этой связи, возможно, подсказку, намек
на разгадку этой тайны мы найдем
в стихах другого поэта, жившего
уже в XX веке. «Выше гор могут быть
только горы, на которых никто не бывал…»
— спел однажды Владимир Высоцкий. Никто?
Или никто из смертных? Непосвященных? Философ
Владимир Соловьев уличал Лермонтова в
демонической гордыне, присвоении
самому себе «какого-то
исключительного и
сверхчеловеческого значения»: «Я
рожден, чтоб целый мир был зритель Торжества
иль гибели моей». Соловьев
говорит: «Эта высокая самооценка уже с
ранних лет связана у него с слишком
низкой оценкой других…» Вслед
за В. Соловьевым Дмитрий Мережковский
«гордыню» Лермонтова возводит уже в
богоборчество. Оба
философа считали также, что
глубочайший смысл деятельности
Лермонтова освещается писаниями
Ницше… Соловьев
и Мережковский жили после Лермонтова
и никогда с ним не встречались. Но
и на современников поэт часто
производил гнетущее впечатление. Так
было с И. С. Тургеневым, при первой
встрече с Лермонтовым Белинского, со
многими другими. Большой
интерес, однако, представляет отзыв о
Лермонтове человека, который знал его
лично и вместе с ним воевал на Кавказе.
Это Р. И. Дорохов. Его мнение может быть
также особенно ценно из-за
непосредственности этого человека и
даже смешного его откровения, что
сочинений Лермонтова он не читал,
потому что до стихов, да и вообще до
книг, не охотник. Лермонтов
показался Дорохову при первом
знакомстве холодным и надменным. А вот
его же слова после близкого
знакомства с поэтом: «…по силе моих
ран я сдал
моих удалых налетов Лермонтову.
Славный малый — честная, прямая душа
— не сносить ему головы. Мы с ним
подружились и расстались со слезами
на глазах…» Критик
А. В. Дружинин писал, что «…Лермонтов
при всей своей раздражительности и
резкости был истинно предан малому
числу своих друзей, а в обращении с
ними был полон нежной деликатности и
юношеской горячности». В
воспоминаниях о Лермонтове можно
найти также бесконечное число
несоответствий поведения этого
человека в обществе его фактическому
внутреннему содержанию. Есть догадки,
что его гордыня, надменность и
насмешки — лишь оболочка, маска. На
это похоже. Но откуда это?
Вразумительного ответа никто не дает. В.
Соловьев приписал Лермонтову прямо-таки
врожденный садизм. Но кто из мальчишек
в детстве не дрался и т. д.? Современная
наука объясняет такое
поведение действием гормонов (независимо
от врожденных наклонностей). Даже в
зрелом возрасте, например, при
неудовлетворенности вожделений
гормоны вызывают иногда
агрессивность поведения. Но не
постоянно же. Подражание
в поведении Байрону Лермонтов раз и
навсегда отверг сам, сказав, что он
не Байрон, он — другой. Некоторые
ищут причину в чувстве ущербности
Лермонтова из-за
некрасивости. Объяснение
неубедительно. Только в детском
стихотворении он однажды жаловался
Богу по этому
поводу. В
дальнейшем Лермонтов всегда знал себе
цену. Не смущался ухаживать за очень
красивыми женщинами и часто брал верх
в отношениях с ними, хотя в этом был и
элемент самоутверждения. Добрая
знакомая Лермонтова, поэтесса Е. П.
Растопчина, вспоминала: «Мне
случалось слышать признания
нескольких из его жертв, и я не могла
удержаться от смеха, даже прямо в лицо,
при виде слез моих подруг, не могла не
смеяться над оригинальными и
комическими развязками, которые он
давал своим злодейским донжуанским
подвохам». Возможно,
Лермонтову было необходимо держать
дистанцию, быть в состоянии
некоторого отчуждения от окружающих,
чтобы не потерять свой талант, не рас-твориться
в толпе, не разменяться на пустяки. Переводчик
его стихов Фридрих Боденштедт писал: «Немногие
поэты сумели, подобно Лермонтову,
остаться во всех обстоятельствах
жизни верными искусству и самим себе.
Выросший среди общества, где
лицемерие и ложь считаются признаками
хорошего тона, Лермонтов до
последнего вздоха остался чужд всякой
лжи и притворства». Но
мыслимо ли постоянно играть, держать
на лице надменную маску при
внутренней доброте? А может, и был
элемент «гордыни», презрения к
окружающему обществу. Наверное,
придется согласиться в этом частично
с В. Соловьевым (кроме, конечно, его
мнения о врожденном садизме
Лермонтова). Но
если эта «маска» Лермонтова — не
врожденное свойство, то откуда? Откуда
этот взгляд свысока?.. Нам
не решить этой проблемы. Можно лишь
указать на одну из возможных причин:
этот взгляд — действительно свысока.
Он с высоты гор, которые
Лермонтов посетил уже в детстве. В
самое сердце уколола его льдинкой
снежная королева, которая живет в
снегах Кавказа. Такая вот гипербола.
Но, может быть, в этом что-то есть. В
горах Лермонтов мог видеть иные, чем в
«свете», отношения между людьми. Более
естественные и честные. Невозможно
исключить влияния мира гор и самих
горцев на детскую психику. Горы —
постоянная тема рисунков и стихов
Лермонтова. По словам Белинского, «…юный
поэт заплатил полную дань волшебной
стране, поразившей лучшими,
благороднейшими впечатлениями его
поэтическую душу». Но
есть здесь и нечто большее… Это
было время, когда Россия плодила
гениев. Родился Пушкин. Через 15 лет —
Лермонтов. Через 14 — Лев Толстой. Все
они, каждый в свой срок, волею судеб
оказываются на Кавказе. И каждый
привозит оттуда гениальные творения.
У Пушкина — «Кавказский пленник»,
стихи «Кавказ», «Монастырь на Казбеке»,
«Путешествие в Арзрум» и другие. У
Толстого — «Кавказский пленник»,
«Набег», «Казаки», «Хаджи-Мурат».
Кавказ и в творчестве Грибоедова,
Полежаева, Марлинского. У
Лермонтова в этом ряду место особое.
Он не написал «Кавказского пленника»
— он стал им сам. Все важнейшие его
произведения связаны с Кавказом. Это «Хаджи
Абрек», «Мцыри», «Демон», «Герой
нашего времени». К этому еще небывалая
активность в последние месяцы жизни (спешил
успеть?), давшая целый цикл стихов… Теперь
все становится понятным. В горах (наверное,
в любых, ведь чем выше — тем ближе к
горнему миру) существует Шамбала,
подобная Гималайской, где обитают
духи, управляющие миром. Они
притягивают гениев, дают им новое
знание и взгляд на мир (иногда — «свысока»),
высвобождают их творческие силы. Мистика…
Но не будем торопиться. В
1829 году после поездки на Кавказ и в
Закавказье Пушкин сдает атаману
Войска Донского Д. Е. Кутейникову на 150-летнее
хранение свой «Тайный архив». Текст
написан на старофранцузском языке и
зашифрован. В нем Пушкин изложил свое
миропонимание. В
том же 1829 году, как будто что-то
почувствовав, в Россию прибывает
великий немецкий ученый Александр фон
Гумбольт и отправляется… в горы Урала
и Алтая, затем на Каспий. Исследования
гор вошли составной частью в его
главный труд «Космос: опыт
физического миро-описания». На Урале
ученый предсказал открытие алмазных
залежей. Не
в горах ли и Лермонтову явился дар
пророчества? Перед последней поездкой
туда он уже остро чувствовал близкую
гибель, говорил об этом друзьям и
прощался с ними. Он видел даже больше
профессиональной ворожеи. В одном из
своих стихов Лермонтов еще раньше
точно описал свою будущую смертельную
рану… А
в горах что-то влияет не только на
психику людей, но и на их судьбы. Там
может не выстрелить пистолет,
приставленный к виску («Фаталист»).
Может даже пощадить не разорвавшийся
снаряд. 18 февраля 1859 года неприятельское
ядро угодило в колесо пушки, которую
наводил ефрейтор Толстой, — лишь
чудом он остался жив. В
то же время известны слова любимого
Лермонтовым генерала А. П. Ермолова о
Кавказе: «…там есть такие дела, что
можно послать да,
вынувши часы, считать, через сколько
времени посланного не будет в живых»… Интересно
провести аналогию с другими,
известными теперь нам, явлениями. В
настоящее время в Московской области
около Рижской автострады построены
каменные пирамиды высотой от 11 до 44
метров. Обнаружен и исследуется
феномен воздействия их на людей,
животных и на неживые объекты,
находящиеся внутри или около пирамид.
Этот феномен подтверждает академик
РАЕН Анатолий Охатрин. Воздействие
пирамид бывает как положительным, так
и отрицательным. Эффект
признают и служители церкви. При этом
они считают, что церковные купола
также несут в себе элементы пирамид.
Но купола заканчиваются вверху
крестом и благодаря этому
их влияние всегда положительно. Теперь
вернемся к нашим горам. Ведь горы —
это самые большие естественные
пирамиды. Сколь же сильно должно быть
их влияние на все живое и неживое
вокруг… И
вот едет однажды Лермонтов по горной
дороге через опасный перевал, где две
повозки не могут разъехаться. Обычно в
этом месте извозчики осетины ведут
коренную под уздцы со всеми
возможными предосторожнос-тями. А
Лермонтову попался беспечный русак,
который даже не слез с облучка. «Когда
я ему заметил, что он мог бы
побеспокоиться в пользу хотя моего
чемодана, за которым
я вовсе не желал лазить в эту
бездну, он отвечал мне: «И, барин! Бог
даст, не хуже доедем: ведь нам не
впервые», — и он был прав, мы точно
могли бы не доехать, однако ж все-таки
доехали…» («Герой нашего времени»). Мы
теперь знаем почему. На вершине той
горы (пирамиды) с незапамятных времен
стоит… крест (гора
Крестовая). Только
с горами надо быть осторожнее. Это
особый мир. Здесь не только
реализуются творческие замыслы, но и
исполняются роковые желания. Однажды
Лермонтов сказал: «Умереть с пулею в
сердце — это стоит медленной агонии
старика» (письмо М. А. Лопухиной). Его
желание… было исполнено. Он был убит в
26 лет у подножия горы Машук… Стоял
июль. В это время ничего не знавший о
дуэли В. И. Красов писал издателю А. А
Краевскому: «Назад тому месяц с
небольшим я две ночи сряду видел его (Лермонтова)
во сне — в первый раз в жизни. В первый
раз он отдал мне свой шлафрок какого-то
огненного цвета, и я в нем целую ночь
расхаживал по незнакомым огромным
покоям; в другой раз я что-то болтал
ему про свои любовные шашни, и он с
грустной улыбкой и бледный как смерть
качал головой…» Мы
потеряли не только поэта. Это был уже
своего рода посвященный, много
знавший о мире гор. Тому же Краевскому
однажды Лермонтов писал: «…поверь мне,
— там на Востоке тайник богатых
откровений». И обещал: «…Я берусь в
каждой книжке доставлять что-либо
оригинальное»… Сбыться
этому было не суждено. Тайну своей
Шамбалы поэт унес с собой. Москва Editor-in-chief Dr Alexander
Bogdanchikov. Incredible World international
magazine Co.Ltd. |
