НЕВЕРОЯТНЫЙ МИР


 

НЕКРОТИЧЕСКИЕ МОТИВЫ НАШЕЙ МЕНТАЛЬНОСТИ

Татьяна БОГДАНЧИКОВА

Одно из основных проявлений менталитета народа — его искусство. И народное, и то, что создано отдельными авторами, может быть, не так давно, не прошло испытаний веками и десятилетиями, но тем не менее близко и понятно всем.

Искусство не только проявляет менталитет народа — то общее, что присуще большой, компактно живущей, единой по духу группе людей, имеющей общие корни. Оно, будучи инструментом пропаганды, влияет на менталитет, меняет его, формирует, создает. Это два взаимозависимых понятия — как два сообщающихся сосуда.

Считается обычно, что песенное искусство советского периода нашей истории — жизнеутверждающее, мажорное. Да, мы пели это по праздникам. Но что именно мы пели? “Смело мы в бой пойдем за власть Советов, и как один умрем…”, “Отряд не заметил потери бойца…”, “Жила бы страна родная, и нету других забот…”.

Если бы существовал такой жанр — песни на пути к эшафоту, — то вышеприведенные примеры из их числа. Это песни приговоренных, обреченных на смерть.

Разве нормальное, неотравленное человеческое сознание может считать жизнеутверждающим эти гимны самоубийц? Если мы не будем замечать смертей вокруг, если все как один умрем, чем будет жить родная страна? Безлюдная пустыня — это уже не страна, не жизнь…

К сожалению, прекрасное и великое качество нашего народа — жертвенность — часто цинично, спекулятивно использовалось властями в своих целях. Горы трупов служили им материалом для мощения своих путей к власти, прикрывали, камуфлировали бездарность политиков и военачальников.

Так было всегда (да и сейчас мало что изменилось). Принеся человеческие жертвы, сильные мира сего обычно поощряли сложение былин и песен, воспевающих подвиги храбрецов. Но заметим: в России всегда светлая память о тех, кто совершил подвиг, была предпочтительнее живых героев.

Это и понятно: живой герой мог рассказать людям, что его подставили, предали, послали на смерть те, кто должен был предотвратить трагическое развитие ситуации, кто для этого занимает соответствующие посты в государстве, получает за это деньги и привилегии.

Если бы жертвенность народа не была в глазах сильных мира сего лишь трагифарсом, спектаклем, разыгранным по сценариям, написанных в золоченых апартаментах, она бы приносила свои плоды. Но мы после каждой своей победы, завоеванной ценой многих жизней, лишь поем свои скорбные песни у пепелищ и могил павших.

Разве сегодняшнее развитие Германии — не укор нам, победителям Второй мировой? Ее раскаяние в фашизме, трудолюбие, здравый смысл и жизнелюбие должны послужить нам примером. Но для этого надо изменить свой менталитет.

Мы сами в прошлом веке сожгли свою столицу, чтобы не отдать ее французам. Что страшнее мог сделать враг?

Мы выстояли в блокадном Ленинграде в XX веке. Выстояли? Сами уморили сотни тысяч своих же соотечественников голодом и уничтожили голодом, не уступив это право немцам.

“Врагу не сдается наш гордый “Варяг”, пощады никто не желает…” Это старая русская песня, характеризующая наш менталитет. “Да, мы имеем умирать…”

Но жизнь — категория богоданная и богоугодная. Жизнь бесценна. Право жить — священно.

Эти библейские и общечеловеческие истины не в ходу у тех, кто навязывает нам психологию скота, добровольно идущего на бойню. Но что не от Бога, то от дьявола. Третьего не дано.

Так не забудем отряды СМЕРШа, которые стояли с оружием наизготовку за спиной идущих в атаку бойцов Великой Отечественной… Что удивительного в том, что солдаты предпочитали выстрел в лицо от врага пуле в спину от своих. Так было.

Был и великий патриотизм, великая жертвенность народа. Были прекрасные песни военных лет. Кстати, артисты, которые участвовали в концертах фронтовых бригад, рассказывали, что их обычно просили исполнить лирические, а не патриотические песни… Потому что истинный патриотизм — глубоко внутреннее, интимное чувство. Потому что перед лицом смерти человеку претит ложный пафос.

А ложного пафоса было в нашем искусстве, в нашей пропаганде много. Вспомним знаменитый лозунг “Победа или смерть”. Для многих русских в нем двойной смысл. Ведь победа — это смерть врага и счастливая, богатая, радостная жизнь победителей. Мы же во имя победы погибали сами…

Помните подвиг Александра Матросова, который грудью бросился на амбразуру вражеского пулемета? Сколько времени молчал после этого вражеский пулемет? Минуту, пока фашист не отбросил ногой окровавленное тело героя. Потом пулемету ничего не мешало…

Жертвенность — уникальное качество нашего народа, которое могло, будучи оценено, осмыслено и взращено, взлелеяно, принести великие плоды. На жертвенности могло вырасти великое и могучее государство, являющееся раем для своих граждан. Но это качество эксплуатировалось беспощадно, цинично, впустую и на благо лишь отдельной пресыщенной и имеющей совершенно иные жизненные ценности кучкой людей, находящихся у власти.

Люди старшего и среднего поколения помнят другой популярный лозунг, шагнувший в обиход из любимой книги: “В жизни всегда есть место подвигу”. Всегда, значит, и в мирное время.

Но подумаем, разве жизнь, сплошь состоящую из экстремальных ситуаций, можно считать нормальной? Ведь бойцами спецназа, альпинистами, автогонщиками и спортсменами-экстремалами не рождаются. Ими становятся только по желанию. Если без подвигов не прожить обычную, нормальную жизнь, чем мир отличается от войны?

Но это была еще одна капля пропагандистского елея, удачно упавшая на наш ментал. И в газетах появились очерки о героях, сгоревших в тракторах или комбайнах, спасая колхозное зерно.

Конечно, эти люди пожертвовали жизнью, совершили подвиг. Но они совершили его, одурманенные пропагандистским наркотиком. Горящее пшеничное или ржаное поле (если это не одинокий костерок) в одиночку потушить нельзя. Ехать в огонь на агрегате с бензиновым двигателем — поступок камикадзе. Если японские смертники подрывали вражеские суда и самолеты, то здесь же подвиг был совершен, но результат отсутствовал: хлеб все равно сгорал, даже если в газетных статьях об этом деликатно не упоминалось. Если учесть, сколько хлеба разворовывалось (тоже часть нашей ментальности)…

Каждое лето горят обширные лесные массивы в разных частях нашей страны. Бывают, конечно, случайные жертвы. Но в массе своей пожарные и лесники не бросаются поодиночке в огонь с лопатой и ведром воды. Потому что это бессмысленно. Слава Богу, наш ментал потихоньку меняется.

Недавно, в Дни Москвы, по телевидению как музыкальная заставка, как гимн столицы часто звучала песня с такими словами: “Я по свету немало хаживал, жил в окопах, в землянках, в тайге. Похоронен был дважды заживо, жил в разлуке, любил в тоске. Но Москвою привык я гордиться, и всегда повторял я слова: дорогая моя столица, золотая моя Москва”.

Знаете, у психологов есть такой термин — “профессиональный” больной. Это когда человек гордится своими болячками, всем и везде о них рассказывает, бережно коллекционирует все свои колики, симптомы, хрипы и т. д. Ассоциация не случайна.

Кто он, этот живой труп, от имени которого поется эта славная песня? Высланный однажды из Москвы за 101-й километр? Или гражданин, которому так и не удалось уехать из тайги и обрести эту привилегию, свойственную исключительно нашей стране (“где так вольно дышит человек”) — жить там, где хочет? Или воевавший, разлученный с любимыми людьми, не имеющий собственного дома безвинно репрессированный?

Как после этого гордиться столицей своей страны, городом, где жируют и вот так вершат судьбы людские те, кто находится у власти?

В Священном Писании сказано: “Спасись сам, и тысячи вокруг тебя спасутся”. Не надо петь некротические, убивающие нас гимны! Надо спасаться.

Представители других наций в массе своей ментально нацелены, в случае чрезвычайных ситуаций, на борьбу, на неподчинение обстоятельствам, даже если силы неравны. Это усиленно пропагандирует американский, к примеру, кинематограф. В жизни все, конечно, сложнее. Действуя в таком духе, человек, разумеется, понимает, что может погибнуть. Но само ментальное поле борющегося за жизнь, а не за то, чтобы поскорее умереть и поменьше мучиться, помогает обладателю такого менталитета выжить, выйти победителем из, казалось бы, безвыходных ситуаций.

Мы действуем иначе. От этого любая наша победа — “праздник со слезами на глазах”.

Истоки этого — в нашей истории.

Исследователи усматривают не случайную закономерность единого корня в словах “погреб” и “погребение”. Вот как описывают некоторые историки прошлое отдельных разрозненных славянских племен (у этой версии есть и противники). В лесах, где сильные русоволосые люди жили в основном охотой, рыболовством, бортничеством, заготовкой грибов и ягод, при появлении врагов начиналась паника. И далеко не все брались за лук или копье, за топор или дубину.

Многие бросались к землянкам, вырытым глубоко в лесной почве, и захлопывали за собой деревянную крышку (крышу). Если враги быстро покидали это место, схоронившиеся (единый корень со словом “похороны”) выбирались на свет Божий. Если нет, целыми семьями умирали в погребах, которые становились просто массовыми погребениями.

Но разве не сдаться врагу и своими руками выкопать себе могилу, в которой заживо похоронить себя — одно и то же?!

Нашему народу пророчат великое, мессианское будущее. Мы действительно способны на по-двиг, — без этого качества такое будущее невозможно. Но оно бесконечно далеко, пока так сильны в наших напевах, в нашем ментале некротические мотивы, пока мы не откажемся приносить на алтарь ложных ценностей бессмысленные жертвы.

“Раньше песни тоска наша пела, а теперь…”? Пора, пора сменить музыку.


Editor-in-chief Dr Alexander Bogdanchikov. Incredible World international magazine Co.Ltd.
Rn 831. Index 31540. Copyright © 1990- 2000. All rights reserved.


Используются технологии uCoz