СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ

 

Полковник юстиции в отставке

 

«В ЭТОЙ ЖИЗНИ

УМЕРЕТЬ НЕ НОВО…»

Самым важным, главным обстоятельством, подтверждающим в общественном мнении факт суицида С. Есенина, послужило стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья», написанное кровью и переданное поэтом 27 декабря 1925 года в присутствии супругов Устиновых Вольфу Эрлиху. По словам Эрлиха, поэт посетовал на отсутствие в номере чернил  и сказал:

— Это тебе. Я еще тебе не писал ведь? Правда, и ты мне тоже не писал!

И добавил:

— Останешься один, прочитаешь!

Что хотелось бы сказать по этому поводу?

Письменного  посвящения на стихотворении не было. Почему?!

И еще: чернила в номере… были! Да, были, так как именно в этот день поэт написал доверенность на имя В. Эрлиха на получение денежного перевода из Москвы. Это был гонорар за очередное издание. Но произошла путаница: перевод был выписан на самого Есенина, а адрес указан В. Эрлиха.

Далее. При осмотре трупа поэта порез руки (чтобы получить кровь для написания стихотворения) не зафиксирован. Кроме того листок  со стихотворением был вырван из блокнота, но неизвестно — был ли этот текст в нем последним, или были последующие записи (то есть это могло быть написано ранее, не 27 декабря).

Полагаю, что стихотворение не было обращено к Вольфу Эрлиху, хотя он и был близким другом поэта. А обращение «Друг мой!» — достаточно распространенное в поэзии в целом, и у С. Есенина, в частности.

Иными словами, это стихотворение не было предсмертным!

Кстати, Александр Вертинский, человек очень деликатный и высокообразованный, написал свое «дополнение» к этому стихотворению (и музыку), и исполнял его в Берлине и Париже как «Письмо Есенина».Полагаю, что он не решился бы на такое, если бы был уверен, что поющиеся им строки — последние, предсмертные.

28, 29 декабря 1925 года все центральные газеты  опубликовали это стихотворение, переданное в прессу В. Эрлихом. Так возник фальшивый штамп…

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ

30 декабря в 14 часов траурный поезд с телом поэта прибыл из Ленинграда в Москву. Встретить его пришли десятки тысяч людей. Процессия подошла к Дому печати, где был вывешен огромный транспарант, указывающий, что тело великого русского поэта Сергея Есенина находится здесь.

Похороны, состоявшиеся на следующий день на Ваганьковском кладбище, прошли за государственный счет.

В печати — центральной, республиканской и местной — появилось множество прощальных статей, в которых оценивалась личность поэта и его место в нашей и моровой поэзии.

Приведу несколько высказываний известных людей.

М. Горький: «Какой чистый и какой русский поэт!»

Л. Леонов: «Крупнейший из поэтов современья».

А. Толстой: «Умер великий национальный поэт… День смерти его должен быть отмечен в литературе трауром».

А. Серафимович: «Кто такой был Есенин? С огромной интуицией, с огромным творчеством — единственный в нашей стране поэт. Такой чудовищной способности изображения тончайших переживаний, самых нежнейших, самых интимнейших — ни у кого из современников… Ни у кого не спрашивал, никому не подражал. За ним косолапо тащились другие, бездарно и убого».

Естественно, было много официальных некрологов, отмечавших заслуги С. Есенина в поэзии только в превосходной степени. Но мало кто знает (скрывали, замалчивали), что, пожалуй, самый проникновенный и душевный некролог принадлежал перу… Льва Давидовича Троцкого.

В 1926—1927 годах выходит громадное количество книг, статей, сборников, посвященных жизни и творчеству поэта, в подавляющем большинстве — положительного звучания.

Однако в бочке меда не обошлось и без ложки дегтя. Появились клеветнические по своей сути опусы       А. Крученых — футуриста-неудачника, посредственного литературоведа и журналиста, числившегося в «друзьях» Есенина, статьи А. Безымянского (поэта, «космомольца 20-х  годов»), и даже публикации Николая Бухарина, в которых смерть поэта напрямую и бездоказательно связывалась с его «упадническим» творчеством и ставился вопрос о «борьбе с есенинщиной».

 

ВЕРСИИ УБИЙСТВА

По официальной версии, не опровергнутой (официально же) до сих пор, смерть поэта наступила «от асфикции, произведенной сдавливанием дыхательных путей через повешение». Но надо помнить, что в следственной практике есть немало случаев, когда «повешение» является не результатом суицида, а лишь его имитацией.

Наличие же различных и весьма серьезных прижизненных телесных повреждений, механизм которых не выяснен, дает основание усомниться в правдоподобности версии самоубийства и выдвинуть версию (версии) об убийстве.

В. Кузнецов в книге «Тайна гибели Есенина» (М., «Современник», 1998) якобы по первоисточникам архивных фондов ФСБ и МВД живописует просто-таки жуткую картину.

…Оказывается, убийством поэта руководил… лично Троцкий! А вот исполнителем был крупный чиновник ОГПУ, профессиональный разведчик и террорист, убийца германского посла графа Мирбаха Яков Блюмкин. Технически (по словам Кузнецова) это выглядело так.

По проезду в Ленинград С. Есенин не успел попасть в гостиницу, его перехватили на вокзале, привезли в «аппартаменты» ОГПУ, пытали там, жестоко избивали и уже мертвого (или полуживого) привезли в гостиницу, где и имитировали самоубийство.

К сожалению, я не знаю, какими «документами» пользовался автор это версии. Так, он утверждает, что все друзья поэта, приходившие к нему в гостиницу, были агентами ОГПУ и давали ложные показания.

По моим источникам, есть записка, адресованная В. Эрлиху: Есенин с вокзала приехал к нему, но не застал дома, оставил вещи (три чемодана) и просил привезти их ему в гостиницу, что и было сделано. Также Есенин написал 26 декабря доверенность на получение денег на имя Эрлиха и т. д.

В декабре 1925 года Лев Троцкий был смещен со всех постов и занимал маленькую должность в Совете труда и обороны и на роль организатора убийства уже просто не годился. К тому же, как уже отмечалось, он уважительно относился к Есенину, любил его творчество.

Что же касается исполнителя, то у него, говоря языком следствия, «железное» алиби. Объясню почему. В декабре 1925 года Яков Блюмкин, выдающийся разведчик и провокатор, занимавший один из высоких постов в иерархии ОГПУ, под видом странствующего монаха, где-то на пути между Непалом и Бутаном был внедрен в трансгималайскую экспедицию Н. Рериха (по согласованию с последним). В задачу этой экспедиции официально входило подтверждение существования легендарной Шамбалы, а побочно — сбор сведений, позволивших нейтрализовать влияние англичан в этой части Азии.

Кроме того, Яков Блюмкин был близким другом Есенина. Будучи младше поэта на пять лет, он видел в нем старшего брата, очень любил его стихи, выводил из запоев, спасал от преследования за пьяные скандалы, вместе с поэтом частенько посещал модное кафе «Стойло пегаса», одним из учредителей которого был С. Есенин, и другие злачные места.       

 Ну, и самое главное. в этой версии нет ответов на вопросы: «Зачем? С какой целью?»

Несколько лет назад стала муссироваться еще она версия, почерпнутая из воспоминаний журналиста и писателя А. Тарасова-Радионова, совершенно неправдоподобная по своей сути.

По его утверждению, С. Есенин сообщил ему, что в надежном месте у него (Есенина) хранится телеграмма Л. Каменева от февраля 1917 года, адресованная императору Николаю II, в которой Каменев благодарит монарха за отречение от престола и называет его великим гражданином.

О такой телеграмме, очевидно, знали «компетентные органы», о ней упоминал и Сталин на одном из пленумов ЦК партии, подвергнувший    Л. Каменева уничтожающей критике как оппозиционера (декабрь 1924 года).

Отсюда вывод: это Каменев организовал убийство поэта с целью отыскания и изъятия компрометирующей  телеграммы, направив из Москвы в Ленинград своих людей. Допускалось, что убийство как таковое не планировалось, но произошло спонтанно, при оказании Есениным сопротивления.

Контрдоводы. Первый. Зачем Есенину такая телеграмма? Второй. Что, человек обычно носит такой компромат в кармане, везде и всюду берет с собой?  Третий. Подлинник любой телеграммы после отправления должен был храниться  в архиве учреждения связи. Как мог поэт его заполучить? К тому  же, у него не было не только друзей, но даже знакомых среди почтовых работников. Четвертый. Сама телеграмма — не ахти какой грех для Каменева, официально объявленного к тому времени одним из вождей оппозиции, в связи с чем его звезда уже закатывалась. Вместе с Л. Троцким, Г. Зиновьевым и другими соратниками он смиренно дожидался своей участи и уже просто не мог никому давать столь опасных, столь тайных и столь «деликатных» поручений.

И еще. Сергей Есенин не был шантажистом. Так что какое-либо использование телеграммы (даже если бы она у него каким-то чудом и была) противоречило его моральным и этическим нормам. 

 

МОЯ ВЕРСИЯ

Выдвижение следственных версий по уголовным делам — прерогатива предварительного следствия (чем я, собственно, и занимался в течение 36 лет службы). И, конечно, необходимо их развитие и обоснование.

Моя версия смерти Есенина основана на имеющихся доказательствах, она вполне вписывается в ситуацию и объясняет, казалось, необъяснимое.

…Итак, в психиатрической больнице С. Есенин должен был пройти двухмесячный курс лечения. Проводить в это время следственные действия было нельзя, поэтому в милиции ожидали его выписки. Когда пришло время, навели справки: оказалось, что поэт уже давно выписался. Более того, уехал из Москвы в Ленинград.

Дело не двигается, лежит без реализации ордер суда на арест… Разгневанный начальник вызывает к себе двух-трех оперов (тогда — агентов уголовного розыска) и дает им поручение: «Беглого гражданина Есенина сыскать и привезти в Москву для ареста и окончания уголовного дела».

Командированные приехали в Ленинград. Сами или с помощью местных коллег нашли поэта (в гостинице они могли не говорить портье, куда и к кому идут), предъявили ордер на арест, велели срочно собираться «в дорогу».

Убить у них и в мыслях не было, но… поэт оказал энергичное сопротивление.

Обозленные и раздосадованные (возможно, выпившие), агенты переусердствовали. А когда увидели, что С. Есенин уже не дышит, решили, чтобы замести следы,  инсценировать самоубийство.

Вернулись в Москву, доложили начальству, что опоздали (не исключаю, что от подобной поездки мог остаться след в уголовном деле: рапорты, справки и пр.).

Кстати, в тот последний день, проводив друзей и оставшись один, Есенин около 22 часов подходил к дежурному по этажу и просил никого к нему не пускать: интуитивно он кого-то ждал и боялся…

 

«ОТМЩЕНЬЯ,

ГОСУДАРЬ, ОТМЩЕНЬЯ!»

Помните, дорогие читатели, эпиграф к знаменитому стихотворению М. Ю. Лермонтова «Смерть Поэта»?

Отмщенья, государь, отмщенья!

Паду к ногам твоим:

Будь справедлив и накажи убийцу,

Чтоб казнь его в позднейшие века

Твой правый суд потомству возвестила,

Чтоб видели злодеи в  ней пример.

Трезво оценивая ситуацию, следует признать, что судить уже давно некого — со времени злодейского убийства прошло более восьмидесяти лет. Но установить истину, хотя бы относительную — наш долг.

Что для этого, на мой взгляд, надо? Прежде всего — возбудить уголовное дело. Внимательно отработать все имеющиеся доказательства, устранить противоречия в фактических материалах, провести медицинскую экспертизу  телесных повреждений и механизмов их причинения, особое внимание при этом обратить на частично вытекший глаз  и вмятину в районе надбровья.

Добиться согласия сына и других родственников Есенина на эксгумацию и установление наличия (отсутствия) перелома костей черепа (то есть повреждений, повлекших смерть).

Надо буквально перетряхнуть все секретные архивы ОГПУ, НКВД, МВД, КГБ, ФСБ: нет ли там дел оперативного учета на С. А. Есенина. Установить направленность информации в них, объем, характер даваемых при разработке заданий и пр.

Не исключаю, что могут появиться и новые версии, и новые доказательства. Необходимо приложить все возможные усилия, чтобы узнать правду — как погиб великий русский поэт…

Кострома